Выставки года с Advertology

Не все, разумеется, удалось посетить, что хотелось, и уважаемый читатель всегда может дополнить наш обзор собственными впечатлениями, но подвести итоги года хочется. Тем более что события и выставки я стараюсь посещать с определенной целью - исследования идентичности.

Интерес к искусству мало-помалу смещается из области чисто языковой, игровой и софистической в область онтологическую, туда, где рефлексия венчается не иронией, а мистерией, не разгадкой при разглядывании снаружи, а откровением при погружении вовнутрь. 

Стоит сразу развести сакральное и мистериальное как знак и действие, пространство и процесс, табуированное и магическое. Сакральное поле разделяет, регламентирует, мистериальное - объединяет и освобождает. Можно сказать, что ритуал - есть застывшая структура мистерии, как идентификация - ороговевшая идентичность.

В рекламе - судите сами - множество логотипов, стремясь «впечататься» в потребительский мозг, обретают черты сакральных символов-симулякров, им подражают, их воруют, так что возникают проблемы с идентификацией. Идентичность же - атрибут бренда, ее не навяжешь и не украдешь, не защитишь и не удержишь в рамках линейных прогнозов. Идентичность циклична и органична, и проекцией ее является не товар и даже не потребитель, а, видимо, услуга (в пределе гуманитарная, а не техническая) и аудитория (в пределе -коммуникативная, а не целевая).

Одним из самых актуальных сфер идентичности является сегодня территориальный бренд. Об этот камень преткновения уже споткнулся целый ряд креативных проектов,  тщетно пытаясь ограничить территориальный бренд образом (отрисовать логотип), товаром (ограничиться  насущными потребностями потребителей, инвесторов), современным искусством (интересным для иностранных туристов или сравнительно узких сообществ).  

Это не значит, что попытки нащупать гений места подобными способами бесполезен. Хорошие дизайнеры нужны, экономика-инфраструктура обязательна, да и скучать незачем. Однако состояние любви к территории и желания творить на ней - крепкая и тонкая взаимосвязь природных, цивилизационных, духовных элементов -  обнаруживать себя не спешит. Как и всякий другой гений. Особенно в искусстве, которое еще более, чем брендинг, не исчерпывается ни социальными, ни научными, ни развлекательными императивами. Последние - лишь побочные эффекты.

Искусство как мистерия (а мне кажется, что искусство вообще) является прямой проекцией религии, распространением метафизики за пределы установленных ритуалов, своего рода расширением действия канона, его возрождением из культурного слоя. Приведу выражение художника Святослава Пономарева: «Искусство - это когда сквозняк вечности дует в щель повседневности». Именно в сфере мистериального - будь то художественное произведение или поведенческая установка, все равно - происходит духовное обновление и передача традиции (слово «традиция» употреблено здесь в значении «образ мышления», а не «образец»).

Обновляя веру, очищая дух, искусство пересоздает человека и переформирует этнос - в структурном, ролевом, волевом, Гумилевском значении термина.Это  значение, позволяющее этнической структуре, подобно мифопоэтической, свободно воссоздаваться на любой территории и в любом масштабе, не изучено и нащупывается, скорее, «методом вычитания». Как добиться от современного логотипа силы и значение старинного герба, не плетясь в хвосте западных трендов? Как увязать историческое прошлое с конкурентным преимуществом в бизнесе? Как совместить позицию относительно соседа и уникальное место на государственной карте? Как связать контемпорари арт-пришельцев с творческим потенциалом местных жителей? Как увязать статистику о "трендсеттерах" и память старожилов? И так далее.

Именно территориальный, а не товарный и даже не корпоративный бренд оказывается тонкой, чуть ли не ручной работой, которую неизвестно, кому сегодня доверять - дизайнеру, ученому, чиновнику или народу. Размышляя над этими вполне индустриальными проблемами, я и старалась следить за тем, как создает идентичность современное мистериальное искусство, и, как и в прошлом году, участвовать в процессе в качестве со-куратора. 

Надо сказать, что год удался вполне. Впервые в поле зрения рекламистов попал современный танец. Нам посчастливилось познакомиться с Григорием Глазуновым и Натальей Жестовской (Санкт-Петербургский буто-театр OddDance), которые не только рассказали об анатомии «вертикали» и способах ее поддержки, но и об освоении различных территорий (дворы-колодцы, городские каналы, церковная паперть, финские болота). Очень ценно было именно то, на каких основаниях выстраивают артисты свои взаимоотношения с контекстом - телесным, природным, городским, социальным. Особенно важен тут духовный опыт.

Интересным было и участие OddDance вместе с «Лабораторией Театрикой» в спектакле Петра Немого и Ираиды Юсуповой «Арфистки в Аду»: здесь пластика импровизирующего тела встретилось с  ритуальной, «сэмпловой» режиссурой и литургическим саунддизайном. И если с композитором Юсуповой читатель хорошо знаком, то о творчестве Петра Немого и Театрики он услышал впервые, и, конечно, недостаточно, так что интервью  непременно состоится в будущем году. Важно и то, что именно в сакральную пластику и звук вписалась и скульптура Николая Полисского «Вселенский разум», пролив довольно яркий свет на мистериальное направление внутри фестиваля ландшафтного дизайна «Арх-Стояние».

В этом же году «Арфистки» оказались в индустриальном пространстве центра дизайна и архитектуры "Artplay" - на фестивале «Явление» в рамках празднования «Дня Города». Здесь же, на фестивале, ландшафт мистерии был значительно расширен во времени и пространстве. Зритель увидел, как сакрализируется пространство между умершим владельцем и живым созерцателем одной и той же вещи, как бескрайность российских пейзажей вызывает к жизни их таинственных хранителей, как превращаются в ангелов бойцы пограничного спецназа. Вглядываясь в старые письма, в обычную траву и лес (фильм «Египетская стая» товарищества «Свинец и Кобальт»), слушая приказы и наблюдая за учениями солдат (фильм «Десант вечности» Андрея Ирышкова). Понимая, что мистериальной становится все на границе жизни и смерти.   

Я не успела поговорить с артистами театра OddDance о маске (маске у них посвящен отдельный мастер-класс), памятуя о давнем разговоре с Сергеем Шановичем о роли куклы в визуальной культуре, но зато мне посчастливилось попасть на выставку кукол Веры Сажиной. В окружении довольно выверенных, ювелирно исполненных и коммерчески успешных форматов (Выставка «Искусство куклы» в Крокус Экспо), ее существа явились настоящим откровением. Живые, сильные, предельно выразительные, ни на что не похожие шаманические лики напомнили портреты Анатолия Зверева с его сакраментальной фразой «если я тебя нарисовал, значит это ты». А стихи, исполняемые на клубных концертах - его оргиастические живописные перформансы. Ассоциация родилась вслед за выставкой «горелой» коллекции рисунков Зверева, которая также проходила в этом году в Москве (Малый Манеж).

Становление тела и, вслед за ним, социума как растущего и сознающего космоса удалось увидеть и в «алхимической пробирке» Йозефа Бойса на обширной персональной выставке в ММСИ. Кстати, театр Буто и хронологически, и концептуально близок именно экспериментам Бойса, который расширил пространство идентичности и на субстанцию материи - неорганической и органической, и на дикую природу, и на общественно-политическую жизнь. Работа Бойса как мистериографа особенно ценна для читателей - с одной стороны, это контемпорари-арт, с другой - искусство Бойса сильно отличалось от дешифрующего концептуализма его современников - Уорхола и Дюшана и продолжает средневековую традицию, позволяя говорить о художнике как новом Парацельсе.

Интересно было - в связи с темой рождения нового человека - обратиться к недавней архитектурной истории с ее ярчайшими доминантами - конструктивизмом и ампиром. В этом смысле год в Москве был на редкость урожайным: тут и ретроспектива Корбюзье в ГМИИ, и «Баухауз в Москве» в галерее ВХУТЕМАС, и знаковые проекты развития Москвы ХХ века («Большая Москва. ХХ в.» в МУАР). Но самой интересной, в силу редкого сюжета и столь же редкого по проницательности оформления представляется выставка театральных костюмов и декораций Веры Мухиной в дизайне Вячеслава Колейчука. Выставка, как ни странно, пролила свет на мистериальную суть главного произведения Мухиной - монумента «Рабочий и Колхозница», сделала его финальным жестом советского ритуала и структурой мифомонтажа, прочертила линию традиции из балетной, оперной, ритуальной классики Запада и Востока. А лекция Торстена Блюме о театре Баухауза во ВХУТЕМАСЕ и В.Ячеслава Колейчука об авангардном театре позволила размышлять о мистериальном теле западном и русском. Точнее, о разнице этих мистерий.

Еще более тему «западного механизма» и «восточного организма» как тела адского и тела райского, развили две выставки современных художников-мистериографов: Ганса Руди Гигера и Алексея Беляева-Гинтовта. Первая - в цоколе Планетария, вторая - в галерее «Триумф». Работы Гинтовта посвящены Москве и России, и здесь тема авангарда как новой традиции и новой мистерии заявлена с категоричностью 20-х годов: Москва изображена как центр многополярного, евразийского мира, где представлены все возможные архитектурные  и орнаментальные протоформы - от мечети или буддийской ступы рубиновых звезд над шатровыми башнями.

Архитектоны Гинтовта хорошо резонируют с экспонатами выставки советского промышленного дизайна 50-80 годов, что проходила в Манеже.

А ксеноморфов и антропоморфов Гигера любопытно сопоставить с "глобальным человейником" Кита Харинга, также попавшего в поле зрения нашего портала с легкой руки Google, украсившего страничку его танцующими фигурками в день рождения художника, 4 мая. Парадоксально, но за беспечными существами Харинга скрывается довольно трагичная судьба, а отец монстров всех времен и народов Гигер жив и коммерчески успешен. Но родство образов налицо, а вот творчество русского адописца Константина Худякова, о котором мы писали в прошлом году, благодаря Гигеру и Гинтовту, открылось по-новому.

На фоне апокалиптических мутационных фантазий Гигера интересно (и оптимистично!) смотрится и выставка современного японского искусства - во многом благодаря громадному пластиковому «малышу» и его «чернобыльской команде» Кендзи Янобэ в ММСИ, однако больше о новом японском искусстве сказать было особенно и нечего. Говорят, на выставке нового китайского искусства в том же ММСИ проекты куда сильнее, но врать не будем.

В размышления «вечном ископаемом этносе» добавил смыслов и питерский художник Антон Чумак, превратив заброшенный нефтеперерабатывающий завод в раскоп древней цивилизации.

А питерские же концептологи Сергей де Рокамболь и Анна Николаева расширили контекст идеального пра-этноса до неолитического лабиринта и супер-языка. Кстати, они же поделились опытом организации первого в России Дня Города.

Можно сказать, что лабиринт и эзотерический Атриум-Алфавит, де-Рокамболя-Николаевой есть не что иное, как пра или пост-книга, выстроенная на бинарных оппозициях, как древние тексты и лучшие комиксы. По этому же пути развивается, сополагая планы и коды, книга художника, и здесь уходящий  год тоже порадовал интересными выставками - от «Худграфа» в Малом Манеже до великолепной выставки художников издательства Амбруаза Воллара в Манеже большом (о ней мы не писали, зато она продлится до 20 января, продолжая тему livre d'artiste музея Личных коллекций ГМИИ).

Книга художника - жанр настолько же неисчерпаемый, насколько известный, но в теме идентичности он занимает место единственно возможного мета-формата, органичного сакральному языку - поэзии, молитве- мантре. В мистериальном поле книга становится телом идентичности. Можно было исследовать это тело в экстремальных обстоятельствах войны (выставка книги художника на тему «Война и мир» в Зверевском центре и др).

Как многогранное зеркало идентичности, был интересен и полимедийный формат фото-проекта The Face, но куда более интересен, конечно, антимедийный формат фотографий Мирослава Тихого (выставка в Мультимедиа Арт Музее). Жаль, что не привелось написать о чешском художнике специальный материал: этому человеку удалось почти полностью растворить образ во взгляде, а фотосъемку - в дыхании, художника и технику - в бытии. Удивительно, что именно эти многочисленные «формальные» потери и сохранили идентичность, и возвели ее в абсолют. Полюбопытствуйте!

Молчаливое созерцание Мирослава Тихого, кучи его живых, как мыши, измызганных снимков, тронутых грязью, солнцем, водой, противостоят не только истлевшим канцелярским кипам страны запретов Копысы (Петр Перевезенцев на том же «Худграфе»), но и божественно-стерильному миру парадоксального сетевого словоблудия   жителей сказочной Сверлии. (одноименный перформанс Бориса Юхананова с титрами на электронных панелях также стоит считать книгой). Линейность, доведенная до  умопомрачения, опустошает тело идентичности до прозрачной пробирки. Те, кто посмотрел перформанс, сразу припомнят и Гигеров серпентарий, и прихотливые костные маски «Арфисток в Аду»  Петра Немого и услышат контраст между заученными жестами и танцевальной импровизацией тел, ортогональной плосткостью и наплывающим объемом звуков (Дмитрий Курляндский  в «Сверлийцах» и Ираида Юсупова  в «Арфистках»). И найти в них тонкие, взаимосвязанные измерения присутствия и отсутствия, полноты и пустоты, идентичности и ее экзальтированного и обреченного клона. Практически, обнаружит две мистерии - «ту» и «эту» (есть же две магии). При этом из адской вырвется литургия, а из райской - нечто противоположное. Единственным существом, одинаково открытым обоим мистериям, оказывается ребенок. Спящий на руках северлийского жреца, он «просыпается» в фантастических буквах Ивана Языкова («Худграф») 

Как известно, год 2012 считается апокалиптическим, да еще и годом столичных волнений-гуляний, так что тема Бога как источника и первообраза бытия  не осталась без внимания московских кураторов. Правда, мистериальное очищение канона нередко путают с критикой религиозных институций и другими социальными арт-акциями, подменяя побочным эффектом (а и порой и аффектом)  подлинную цель художественного высказывания. Мне посчастливилось побывать на нескольких проектах, развивающих не только тему идентичности, но и тему мистериального формата - книги художника. Это картины Виктора Васнецова к фрескам для храма Св Владимира в Киеве (ГТГ) и выставка иллюстраций к «Откровению Иоанна», или «Апокалипсису» Альбрехта Дюрера (МУАР). Оба художника приблизили христианский миф к народной сказке, оба добивались эффекта присутствия внутри светового литургического столпа, оба заставляли услышать голоса и переживать текст как Откровение. Картоны Васнецова написаны в натуральную величину и отсылают к архитектуре храма. К нему же отсылает и железная ширма, на которой располагаются листы Дюрера.

Мои впечатления и отрывочны, и немногочисленны. За бортом осталось много интересного, многое ждет публикаций. Но даже по этим скромным наблюдениям можно судить о качестве и развитии мистериального направления и о возросшем внимании к нему. Но этого внимания, на мой взгляд, все еще не достаточно - ни у критики, ни у институций. Причин тут видится несколько. Во-первых, мистерия требует духовного труда (заменить его впечатлениями социального, познавательного или развлекательного плана невозможно). Во-вторых, мистерию привыкли упрощать, усматривая в ней по ленивой инерции «опиум для народа» или «проповедь тоталитаризма». В-третьих, ей не прощают импровизации и трудностей перевода. Гораздо легче делать проекты в рациональном, историческом ключе (что само по себе неплохо, скажем, проходящая в настоящий момент в цоколе «Рабочего и Колхозницы» выставка «Венера Советская, но относится, скорее, к области идентификации, а идентичность отдана на откуп зрителю).

Показательный момент: в лонг-лист премии Кандинского  в этом году не прошел панк-молебен Pussy Riot «Богородица, Путина прогони», но в число победителей не вошел и проект Аладдина Гарунова «Тотальная молитва», посвященный гастрабайтерам-мусульманам и прямо отсылающий не к церковной институции, а к тайне и силе канона. Только на знании традиции - своей и чужой - возможен религиозный мир и диалог. «Призы толерантности» разделили ироничные, мастерские, но совершенно бесполезные в смысле идентичности проекты. Полюбопытствуйте, кому интересно.