Хани Рашид: понятие музея очень изменилось

– Встреча Эрмитажа с ЗИЛом кажется немножко сюрреалистической, с точки зрения московского жителя. Вы искали в своем проекте точку их встречи?

– На мой взгляд, это потрясающая точка встречи. С одной стороны, есть замечательная история ЗИЛа, связанная и с жизнью людей, работавших на этом заводе, и с эпохой индустриализации страны. С другой стороны, есть желание Эрмитажа работать над проектами, связанными с современным искусством. Это две разные современности, но между ними нет пропасти. Это разные этапы одного процесса.

– Эрмитаж связан с идеей империи, а ЗИЛ – проект советских времен. Это совсем разные векторы развития.

– Возможно, это противоположные векторы. Но культура, да и жизнь как раз и развиваются за счет столкновения, взаимного дополнения противоположностей. Конечно, Эрмитаж мог бы жить лишь воспоминаниями об имперском прошлом, а район закрытого ЗИЛа мог постепенно превращаться в подобие романтических руин. Но то, что место с такой мощной памятью о современной истории может быть преобразовано музеем, который необъятен, как энциклопедия, сам по себе удивительный факт. Их соединение может породить химическую реакцию, способную принести совершенно новые плоды. Вечная мечта художника – изменять, улучшать мир. Мечта архитектора – помочь этому процессу. Проект музея Эрмитажа в Москве для меня чрезвычайно важен. Я был бы счастлив осуществить его.

– Как вы оказались вовлечены в этот проект?

– Я уже работал над проектом башни для района ЗИЛАРТ в Москве, когда появилась идея построить здание для музея современного искусства Эрмитажа в Москве. Михаил Пиотровский знал мои работы и мою любовь к истории искусства, поскольку я вырос в семье художника. В 2004-м я представлял США на Архитектурной биеннале в Венеции, а в 2006-м делал большую инсталляцию для всего биеннале в Венеции.

– Каким, на ваш взгляд, должен быть современный музей?

– Думаю, понятие музея очень изменилось. Не только по сравнению с временами Екатерины II, основавшей Эрмитаж, но и со времен строительства МоМА в Нью-Йорке. Мы все сегодня используем мобильники, айпэды, новые технологии, которые позволяют жить в потоке культуры, скользить по ее поверхности. Люди привыкли к скорости и быстрому потреблению. С другой стороны, музей оказывается в ситуации, когда он соревнуется за внимание и время посетителей не только с другими музеями, но и с Диснейлендом, например. Это не значит, что музей должен делать ставку на аттракцион, развлечение. Но мы должны предложить опыт захватывающий, интересный и глубокий. Музей может предложить переживание аутентичных вещей, подлинной истории, путешествие через разные культурные пласты.

Роль архитектора тут велика. Архитектор фактически определяет, какой будет встреча зрителя с искусством, в каком пространстве и окружении. Вы можете привнести восхищение, изумление в этот опыт без риска оказаться тривиальными. Для проекта Эрмитажа в Москве важно, чтобы это место открывало возможности глубокого переживания, но при этом оставалось открытым, в том числе радостным эмоциям.

– Какую структуру вы закладываете в проект московского музея?

– Фактически это куб, стороны которого – 60 метров. Внутри него эти пять этажей разных "крыльев". Все здание заключено в очень красивую технологичную оболочку, которая будет функционировать и днем, и ночью. Это своего рода "конверт". Внутри него – нескольких блоков, я их называю "крыльями", через которые вы двигаетесь наверх. Немного похоже на музей Гуггенхайма в Нью-Йорке. Пространство на первом этаже остается частью городского квартала. От него вы поднимаетесь на второй этаж в крыло, в котором будут реализовываться образовательные проекты. Еще выше – крыло искусства 1860-1920-х, то есть оно охватывает искусство от импрессионизма до конструктивизма. Затем - крыло современного искусства, где, скажем, можно увидеть работы Джеффа Кунса или Билла Виолы... Потом вы двигаетесь на верхний этаж, где будет пространство для экспериментов молодых художников, для перформансов.

Фактически музей предлагает путешествие из города в историю искусств, к тому чтобы увидеть становление современности и искусства новой эпохи, познакомиться с ключевыми авторами современного искусства ХХ века и заглянуть в будущее.

Мы посчитали время, которое понадобится, чтобы осмотреть всю экспозицию. Это примерно два часа. Точнее, час и 36 минут. Разрабатывая проект, мы шли не от размера помещения, а от времени, которое посетитель может провести в музее.

– Почему именно это время бралось за точку отсчета?

– Это время, которое человек готов провести в общественном месте. За это время можно насладиться ощущением глубины подлинного музея, познакомиться с каким-то периодом искусства и при этом не заскучать, не устать. Чтобы люди уходили с желанием вернуться.