"Все для человека!" ("Арх-Москва")

«Перестройка» - нынешний лозунг «Арх-Москвы» -  означает «все для человека, все - во имя человека».  И если несколько лет назад Чино Дзуки предлагал трансформировать функционально-урбанистическую модель Корбюзье в прогулочный аттракцион-диснейленд, то сегодня  все уже говорят о частичном возврате к чему-то вроде средневековой иерархической модели (площадь, работа, дом), но  организованной по принципу «компьютерных программ с открытым кодом».

Среди характеристик новой городской парадигмы, которая, по прогнозам экспертов, победит в  Европе и Америке где-то к 2020 г., эксперты отмечают три основные: появление умных технологий  и вещей; переход на энергосберегающие и энергопроизводящие ресурсы, изменение городского ландшафта. Последний предполагает восстановление вертикального зонирования, формирование «третьего места» между публичной и частной зонами, создание креативных пространств (арт-кварталов и проч.), налаживание гибких территориальных связей, ориентированных на интеллектуальный класс «свободных агентов» («Эксперт», № 18, 2010, с.79-82).

Смена парадигм обусловлена не только выходом на арену нового поколения millennium,  но и кризисом, заставившим пересмотреть планы на новое строительство, а также, возможно, общей усталостью просвещенного человечества от техногенных пространств, долгой дороги на работу-с работы и других радостей фрагментарного существования. 

Арх-Москва буквально напичкана перестроечными идеями разного характера и уровня - от пермского проекта с центральной инсталляцией - знаменитым Музеем современного искусства ПЕРММ, - реконструкции  ампирного речного вокзала М.Гинзбурга,  до молодежных фантазий обустройства провинциальных городишек и деревень. Город наконец-то перестал состоять из отдельных зданий и стал средой - где надо - яркой, где надо - незаметной. Можно украсить цветными объемными аппликациями брежневкие коробки и обратить в шутку унылую геометрию ландшафта, а можно грамотно растворить в рисунке и плотности старого города какой-нибудь не слишком счастливый квартал.

Разговоры с местным населением «за жизнь» - с фотографиями и  диалогами о житье-бытье иллюстрируют мысль: прежде, чем что-то строить для местного населения, стоит выяснить, чего  им действительно не хватает. В пандан к фотографиям и цитатам - фотографии и тексты молодых авторов. И все это - новая архитектура «с человеческим лицом». А среди новостроек доминирует растительная форма и  встраивание в природную среду. Даже в материалах для макетов новых кварталов Самары использованы символические чурбачки, спилы, пучки сухой травы, так что  вынесенная под козырек у входа   экспозиция Николо-Ленивецких архитекторов хоть по-прежнему благоухает свежевыструганной древесиной, но больше не конфликтует с начинкой ЦДХ, а органично продолжает общий душевный настрой. Въедливые замечания вроде «ничего особенного» не способны перебить умиротворенного и радостного созерцания коллективного желания помочь ближнему.  Европейский опыт, российская глубинка -  большая (Пермь, Самара, Тольятти) и маленькая (Дубна и Крапивна), театры, церкви, пивные заводики - все заставляет завидовать самому себе - маленькому человеку. Город - техногенный джинн, решил, наконец, возвратиться в бутылку соразмерности.

Но, как утверждают уже упомянутые эксперты, перед русскими городами, как и прежде,  стоит задача сначала «догнать» старую европейскую модель, т.к. наши города в большинстве своем лишены публичных мест в центре и улиц в спальных районах. Утомительная дистанция между «домом» и «работой» предрешено Градостроительным кодексом РФ,  ну а о «креативных зонах» и говорить нечего - единственный на всю Москву хоть как-то напоминающий нечто подобное «Винзавод» по статусу уж слишком  смахивает на  Кремль.  Коммуникации же  в переводе на русский чаще всего означают прогнившие трубы, а историческая застройка, как ее понимают московские власти, все больше ассоциируется с неоправданными сносами и уродливым новоделом, то есть, уничтожением этой самой живой среды, о которой толкуют европейцы.

Впечатлениями делится академик архитектуры Алексей Алексеевич Клименко:

«Каждое такое мероприятие, как «Арх-Москва» исключительно полезно. Хорошо послушать представителей стран, где новые модели уже реализованы - в Голландии, в других местах Европы... То, что Барт Голдхорн уже на протяжении нескольких лет является куратором «Арх-Москвы»,  -    счастье для всех нас. Ужас, когда в качестве профессионалов-урбанистов выступают те, кто обслуживают исполнительную власть, а не думают о людях. Сейчас самое главное - хотя бы не лгать о намерениях. Не далее, как сегодня, «РИА Новости» распространило заявление господина Юсина (Георгий Юсин - директор по научной работе НИиПИ Генплана. -  Advertology.Ru) относительно великолепного качества Генплана Москвы и новых правил градостроительного регулирования. Но это ложь, новый Генплан направлен против жителей, а западные модели  сделаны как раз для жителей, вот в чем разница!   Там жители, община - главное, а у нас жители -  тараканы в углу. Так что дело не в том, жирная выставка или тощая. Да, сейчас кризис и огромное количество замечательных архитекторов, лауреатов престижных премий,  сидит без работы. И дело  не в качестве домика или квартиры, и даже не в словах, а в сути того, что творится в Москве и в стране в целом. Эдуард Багрицкий в стихотворении «Контрабандисты» уже выразил эту суть «вор на воре». Именно так у нас устроена система принятия решений и организации жизни - сверху донизу. Я живу в пятиэтажке, которую построил своими руками в 1959 году для  заводских рабочих. Это кирпичное, вполне приличное здание. И если бы сменили трубы, было бы все замечательно, и если бы вместо детского садика не воздвигли дом для налоговой инспекции гигантского района, под моими окнами бы не урчали стада дымящихся джипов. Есть у Гойи  гениальный и страшный образ - Плутон, пожирающий своих детей. Вот эта несчастная, такая прекрасная и богатая страна, пожирает своих детей. Поэтому выставка играет роль таких семинаров-размышлений, методических упражнений, приглашений подумать о человеке. Ну, давайте подумаем о нем!»

Ярким подтверждением слов эксперта стала  растянувшаяся во все окно ЦДХ  фотографическая часть выставки общественного движения «Архнадзор» «Было - Стало», которая некоторое время назад проходила в МУАРе. Бледноватые в своей документальности, но кричащие фактами фотографии  развешены на стекле, за которым - другой берег реки, со всем блеском и нищетой московских арх-экспериментов. Идея развески принадлежит куратору «Архмосквы» Барту Голдхорну. Единственное (помимо чистых стекол и контрастных паспорту), что не хватило выставке -   плазменной панели с прямой трансляцией из Кадашей, где в это время проходило утомительное противостояние  между «ломателями»  от инвестора и  местной церковной общиной, возмущенной незаконным сносом старинных домов.   Такой живой динамики московского архитектурного бренда ни одна выставка еще не транслировала, а, право, стоило бы!

О том, что Москва кусок за куском ломает собственный Identity и  Mission на прокорм «сизым голубям», мы слышим каждый день, и, тут cтолице впору позавидовать какому-нибудь  провинциальному городишку, который  вдруг, тихо и незаметно, благотворениями местного бизнеса, может превратиться в место «для людей» европейского образца, а то и уровня. Но особенно обидно, когда Москве утирает нос Питер.

Доклад директора  о реконструкции музейного комплекса «Эрмитаж» директора Михаила Пиотровского и голландского архитектора-консультанта из команды Фонда Соломона Гуггенхайма Рема Коолхауза (Rem Koolhaus) изрядно поднял настроение.

С небольшим кусочком Петербурга вокруг Дворцовой площади решено сделать ровно то, что говорилось выше о городах - открытый со стороны Невы и Невского, полицентричный конгломерат независимых выставочных комплексов - от пышного дворца до «драного» Генштаба. В музейный комплекс как отдельные площадки войдут и Дворцовая площадь, и набережная Невы. Благодаря новым каналам движения, публика в музее перестанет напоминать советскую очередь за колбасой, а будет концентрироваться в одних местах и свободно фланировать в других, изучая новый харАктерный, иннервированный тип экспозиции - вольно собранные в углу зала, императорские портреты или первую в России коллекцию...музейных витрин. Интерьеры также будут трогать за живое, особенно нетронутые мастерком, «аутентичные» стены Генштаба: не дожидаясь окончания реставрации здесь решено устроить выставку современного искусства Америки.  Выставят - в особом, «хранилищном» формате и экспонаты фондов.  Единственное, чему не дадут в Эрмитаже свободы самовыражения - это системе навигации: табличкам, надписям, указателям. От многих из них можно будет избавиться вообще с помощью электронных устройств и программ, изрядно облегчив коммуникацию. Как подчеркнул Михаил Пиотровский, архитектурный комплекс Эрмитаж освободится от нескольких диктатур сразу - рыночной,  спонсорской, государственной, искусствоведческой, диктатуры недовольного зрителя и даже современного искусства в лице «белого куба». Реставрационные мастерские будут вынесены на городскую периферию, а Эрмитаж превратится в своеобразный Петербург в Петербурге, где вместо воды будут свободно двигаться людские потоки, а в знакомых интерьерах будут происходить чудеса.

Эрмитажи-филиалы открываются в Вильнюсе, Выборге, Казани,  Лас- Вегасе, Амстердаме... Государство помогает, фандрайзеры работают... Проблем, как всегда, больше, чем достижений, но сама инициатива вдохновляет. В общем, молодцы и директор, и консультант.

Отрадно видеть, что в архитектурном пространстве города-музея (или музея-города) начинают воплощаться мысли, витавшие в отечественной  арт-среде еще несколько лет назад. Я имею в виду художников, исследующих энергетику пространства,   коммуникативную и интерактивную функции архитектурных зданий и сооружений. Для них оказался важен не только и не столько исторический, сколько архетипический контекст, дающий представление о динамике, исчезновении, трансформации мира.  Таков, например, фестиваль PANDUS, которому удалось освоить Николаевский Дом Коммуны, павильон «Космос» на ВВЦ и, наконец, здание Новой Третьяковки и ЦДХ, где ныне и присно, пока не снесли,  проходит «Арх-Москва». Очевидно, что город «для человека» - это и искусство для человека, и реклама для человека, и сам человек - для себя и для человеков.