Он отвечал за Bazaar…

Но фигура Бродовича настолько значительна, что  Advertology Ru не отказал себе в удовольствии помечтать о том, как могло быть...

если бы не три пожара, уничтоживших архивы Бродовича (на это сетуют кураторы), а также обычные для арт-директора легкомыслие и скаредность заказчика. Harper's Bazaar в России стукнуло 15, и вот экспозиция а-ля Hommage à AlexeyBrodovitch в парижском Гран Пале 1982, появилось в «Гараже». По стенам -  знаменитые обложки и развороты журнала - крупным, афишным планом. Внутри - крошечный архив из портретов мэтра журнального дизайна (Картье-Брессон, Аведон, Ньюман), писем, видеодокументации лекций и интервью. Отдельным боксом - серия репродукций авторских фотографий «Балет», сделанных в 1930-х годах во время гастролей в Нью-Йорк американских трупп и «Русского балета Монте-Карло». На перегородках -  дифирамбы учеников и коллег о тиране, гении, анфан-терибле... Чтобы прочитать, приходится шагать, глядя вверх, рискуя на кого-нибудь налететь. Модный прием, компенсирующий недостаток материала...

Учитывая то, что  репродукций фотографий, обложек и разворотов довольно в интернете,  выставка  - скорее, скромная юбилейная открытка журнала самому себе, но ведь мы и того не видели, так что всякое упоминание Бродовича на неосведомленной о нем родине и приятно, и полезно.

Алексей Бродович, как и многие таланты, взятые в оборот бурным периодом от авангардистских 20-х до панковских 60-х, - настоящая звезда своего века, и даже фамилия его символична -  что в английском произношении (broad - широкий), что в русском (брод, бродить). Он, безусловно, достоин такой же богатой биографической ретроспективы, как расположившаяся по соседству выставка Марины Абрамович. Но, говорят, Бродович не любил «выставляться», да тут еще и три пожара и проч и проч... Пофантазируем?

Вот Алеша Бродович маленький - с мамой-художницей-самоучкой и отцом-известным врачом-психиатром. А вот он же, на исходе дней, измученный депрессиями и алкоголем, один, оставшийся без пенсии и  поддержки прославленного им Harper's Bazaar, распугавший своим желчным перфекционизмом фриланс-клиентов, не в силах преподавать в любимой Дизайн-лаборатории... Два Бродовича - одни глаза.

Вот  бесконечные профили зрителей на концертах, которые юный Бродович, ученик престижного в Петербурге реального училища Князя Тенишева, рассеянно малюет, мечтая поступить в Академию Художеств. И тут же его взрослые иллюстрации к Пушкину и Достоевскому для парижского издательства 20-х годов.

А вот Бродович - бравый офицер, сбежавший на фронт Первой Мировой, среди солдат, и тут же он -  ничего особенно не умеющий парижский  белоэмигрант - отважно рисует декорации Дягилеву, но в свободное время неутомимо «фрилансит» как дизайнер - ткани, фарфор, бижутерия (все это смело посылается в модные магазины)

Вокруг - друзья, представители всевозможных артистических «измов»: Архипенко, Шагал, Альтман, Дали, Шагал, Дюфи, Мипо, Кокто, Рэй, Кассандр - вся эта молодая тусовка -  весь его будущий  Bazaar!

Афиша для артистического вечера Le Bal Banal в марте 1924. Это первая победа в конкурсе - и сразу над Пикассо. Теперь этой афишей уклеен весь Монапарнас!

Название бала, маска брошенная на шрифт - все символично: это будущий  Harper's - гремучая смесь масскульта и эксперимента. Пожалуй, стоило именно так и назвать выставку - Bal Banal, тем более, что сам художник считал эту работу своим счастливым талисманом, и афиша долгие годы торжественно украшала его студию. Решено: «Алексей Бродович. Bal Banal». Критика клюнет и напишет, что отнюдь не все банально в этом короле глянца.

Вот итоги упорной работы (ее Бродович никогда не боялся), неутомимого фриланса (на который у Бродовича всегда находилось время) и удачи:

• 5 медалей на  парижской международной выставке декоративных искусство в 1925 (3 золотых - за дизайн павильона и бижутерию и 2 серебряных -  за ткани), а также высшая награда за   Beck Fils  "Amour de l'Art."
• Первые макеты двух влиятельных парижских журналов - по искусству (Cahiers d'Art) и по дизайну (Arts et Métiers Graphiques). Вот где впервые (и, благодаря новейшим арт-влияниям) Бродович совмещает шрифт, иллюстрацию и фото. Получилось!

Когда Дягилевские сезоны закончились, Бродович остался и при портфолио, и при работе: с 1928 г., как штатный дизайнер студии Athélia парижского магазина Aux Trois Quartiers, он делает дизайн и иллюстрации каталогов и рекламные постеры для «люксового» мужского бутика Madelios. Здесь же закладывается стиль будущего модного журнала: Бродович вынужден сочетать античную классику с авангардным дизайном, и у него это блестяще получается.

 

Но этого художнику мало, и Бродович опять фрилансит «на стороне», чтобы, в конце концов, завести собственное   L'Atelier A.B., где создает рекламные постеры для разных клиентов, включая Union Radio Paris и  Cunard shipping company.   

Он пробует все: от ювелирных украшений и тканей до фарфора, графики, иллюстрации и верстки. Ему интересен аэрограф, промышленный лак, гибкие стальные иглы, скальпель - обо всем этом он потом будет рассказывать студентам, но не с целью показать, как надо, а с целью вырастить такого же сумасшедшего дизайнера, каким является сам. Но это потом. Сейчас Бродович - один из влиятельнейших фигур французского дизайна, которому в 1930 году окончательно надоедает Париж. Он уже известен тем, что не уступает клиентам и отказывается от множества предложений поработать «как все».  

К 30-м годам относится фото-серия «Балет» - пощечина классической фотографии и фото-технике, зыбкая, зернистая, экспрессивная, снятая длинной выдержкой, разменивающей пространство на время. У каждого из 11 балетов - свой шрифт для описания, которое, по сути, и не нужно.  Это Дега в фотографии, это кинокадры, истории и саундтреки - все, что угодно, только не фото  в общепринятом  тогда смысле. Стоит упомянуть, что шрифты Бродович стал создавать под влиянием нотных знаков. А чтобы нынешний зритель, избалованный расфокусировкой, почувствовал первозданный эффект (вспомним, каким образом здесь же, в «Гараже» недавно выставлялся первый фотоколлаж   Оскара Густава Рейландера «Два пути жизни»), мы запакуем книгу в несколько электронных панелей и  подключим к картинкам музыку тех балетов - ее можно послушать в наушниках, внимательно разглядывая книгу.

В Harper's Bazaar верстка повторяет графику и динамику фото, а текст, благодаря помещению в прихотливое визуальное пространство, приобретет второе измерение. А ведь в глубине всего этого лежат любительские фото на память. Книга, которая говорила о большем, чем смертельная парижская скука, вышла только в 1945 году.

И вот - спасительная  и дикая Филадельфия, школа промышленного искусства при музее Пенсильвании, где счастливый новым предложением Бродович с 1930 г. возглавляет отделение рекламного дизайна, а через три года основывает легендарную Лабораторию.

До Бродовича дизайнеры делали журналы с иллюстрациями а-ля Пайл и Уайетт, опиравшиеся на местный реалистический романтизм XIX века. Всеобщим увлечением был также Ар-деко, который Бродович не переносил. И там, и там женская фигура выглядела торжественной вешалкой для  демонстрации нарядов. 

Что делает Бродович?

• Он приносит  и разбирает со студентами французские и немецкие журналы. Вопрос один: ты можешь сделать лучше? Как, например,  Кокто?
• Он таскает студентов по фабрикам, торговым и жилым районам, свалкам и зоопаркам за впечатлениями. Он называет себя не учителем, а «открывалкой» для мозгов, мобилизатором внутреннего, уникального «я». Он разделяет педагогическую доктрину Баухауза: учить нужно сразу и всему, и прежде всего - воображать и изобретать. Дисциплины: дизайн, верстка, шрифт, постер, репортажное фото, иллюстрация, упаковка, промышленный дизайн, выставочное дело, стилстика, арт-директоршип... Два направления ключевые: дизайн и фото.

Простое перечисление учеников ничего не даст. Высказывания о том, как мэтр умел «выносить мозг» и не любил хвалить,  хороши, но нужны результаты -  яркие фотографии (Ричард Аведон, Лизетт Модел, Гарри Виногранд, Ив. Арнольд, Диана Арбус, Лилиан Бассман, Пауль Химмель, Хиро, Рой Фальконер, Ирвинг Пенн), журнальные обложки и развороты (Мэри Фаллертон (Mademuaselle), Роберт Гриинвелл,  (RCA Records), Мэрвин Израэль (New York), Нельсон Группо,  (Stage, Promenade),  This Week, Джо Джонс (House Beautiful, Алан Портер Camera,   Альфред Лоурей, (Good Housekeeping, American Weekly, Newsweek,Дэвид Стек (Life Magazine), Виктор Трасофф (CBS),  Артур Боден (IBM)

Тогда будет понятно: один Бродович сделал чуть ли не  ВЕСЬ американский графический дизайн, чуть ли не ВСЮ штатовскую прессу. Это впечатляет не меньше, чем коллекция обложек и разворотов Harper's Bazaar.

Интересно, что пригласившая Бродовича в 1934 году на должность арт-директора Кармель Сноу надеялась, что Бродович сделает из журнала второй Vogue. Стоит, поэтому показать хотя бы один архивный номер этого европейского издания американских кровей (он-то как раз и проповедовал вовсю Ар-деко). Ведь Bazaar, наоборот, был американцем европейского происхождения! И чтобы владелец журнала Вильям Рэндом Херст не сомневался и подписал контракт, Бродович, как солдат на фронте, мобилизует студентов приказом выдать шоковый эффект на каждом развороте и представляет под хозяйские очи два выпуска будущего журнала. И, конечно, выигрывает.

Стоило бы также вывесить отдельным текстом  характерные черты Harper's Bazaar, превратившие журнал в настоящий бренд. Многие из них, несмотря на то, что дизайн Бродовича давно стал глянцевым мейнстримом, до сих пор не утеряли актуальности:

• Каждое лето, вплоть до начала Второй мировой войны, Бродович летает во Францию и находит среди друзей новых авторов для журнала, обеспечивая Америке сенсационный контент.

• По свидетельствам коллег, Бродович работает с неимоверной скоростью и структурирует процесс, как компьютер - раскладывая перед собой на полу все развороты, тасуя и кладя последние штрихи с филигранной точностью и уверенностью. Другими словами, Бродович - это программа.

• Его брифы крайне просты - принести что-то из ряда вон выходящее, свежее, интересное, а решения крайне жестки: под гильотину верстки попадают и фотографии, и тексты. Бродович - это принтер: размноженная в разных форматах репродукция находит нужный размер в несколько комбинаций тут же, на полу. И «без брызг» вписывается в формат. В результате верстка перекликается с графикой фото, формой шрифта и содержанием текста. Все рыдают, но никто не возражает, ибо результат превосходит ожидания.

• Воздух, пространство и пластика листа для Бродовича священны, поэтому он быстро отказывается от художественного беспорядка, «вееров» и «приколов», оставляя на странице одну, от силы две фотографии. Это, как правило, натурная «репортажка», с которой он потом делает все, что хочет: помещает на месте сгиба, «зеркалит» и дублирует, обрывает края, расчленяет, царапает и вставлет в перфорации, будто перед читателем не фэшн-фото, а по меньшей мере рекламный ролик.

• Силуэты и затененные лица моделей означают одно: героиней истории является читательница. Это по сути настоящий интерактив, фабрика грез, заставляющая примерять не одежду, а стиль жизни. Harper's Bazaar можно было бы назвать бумажным Голливудом, если бы он не напоминал куда больше реалити-шоу.

• Бродович тонко чувствует рекламный дух журнала и делает краски нарочито яркими, в два цвета добиваясь ощущения шика.

 

И, конечно, вместе с Harper's Bazaar  можно было бы выставить хотя бы один разворот Portfolio. Почему? Все просто: Bazaar с его коммерческой жилкой и фэшн-рамками был Бродовичу тесен, как тесны были в свое время  нерекламные декорации Дягилевских балетов. А в Portfolio они вместе с Фрэнком Захари, что называется, «оторвались в полный рост»: женили утонченную французскую поэзию с граффити и тому подобное и делали журнал без единого рекламного объявления! Разумеется, издание не выдержало и трех выпусков. Но этот жест - немаловажный для понимания энергетического поля Bazaar.

Завершилась бы выставка небольшой серией фото: смертельно больной  Бродович получает в подарок от студента крошечную камеру Minox, и, заделав ее в коробку из-под сигарет Pall Mall, снимает своих соседей по палате. Суть не в последних кадрах и не в том, что Бродович начинет фотографом и так же заканчивает - куда интереснее сама эта коробочка, освобождающая чувства, взгляды и жесты этих исполнителей последнего балета. Хороший урок уже не дизайнеру или рекламисту, а просто художнику.

Выставка в «Гараже» продлится до  25 ноября.