Дважды - в один Манеж

Точнее даже, с обществом. Не с  фанатичным авангардом «детей всех народов», не с аморфной «единой общностью» или  сегментированной ЦА, а с Иваном Ивановичем, Иваном Никифоровичем, Юрием, Валентиной, Джоном, Фиделем, Мао и еще десятками и сотнями людей.

 Эммануил Евзерихин. Новая гостиница «Украина». Москва. май 1957

При входе - вкусный пассаж Леонида Парфенова:  «Фотолениниана - несколько живых кадров. Сталина ретушировали до состояния картины «Утро нашей родины», и еще аппликацией вклеивали в президиум на мавзолейную трибуну. Хрущев  с конца 50-х, времени своего единоличного правления, потрясающе свободный фото-герой. Хохочущий, нахмуренный, орущий, размахивающий коротковатыми руками, шагающий коротковатыми ногами, пузатенький, бешено-энергичный, не ведающий ни малейших комплексов.

Дмитрий Бальтерманц. Взаимное кормление - таков кашмирский обычай высшего гостеприимства. 1955

На его лице не замазывали бородавку (спустя четверть века Горбачеву будут замазывать на лысине родимые пятна). Публиковались любые фото премьера - с неловкими складками в проеме брюк, с явно заметными во рту зубными коронками, в мтых-перемятых вышитых рубашках. Он колесил по белу свету восторженно потрясая кукурузиной на ферме Росуэлла Гарста, обжигаясь курицей карри у индусов и поворачивая штурвал у братской ГЭС - все фиксировала фотохроника. Хрущов безбоязненно вставал перед объективом с большой своей семьей - сыном, дочками, зятьями, внуками...»

Александр Устинов. Никита Хрущев и цыгане. Начало 1960-х

Хрущев в Манеже - безусловный пиар-ход -  реверанс оттепели, и встряска скучающему россиянину, которого не проймешь уже ни олимпиадами, ни парадами. Известный всем компромат -  международные разборки в Венгрии и Германии, Новочеркасский расстрел, скандальная выставка в Манеже тут лишь контрапунктом: гори оно все синим пламенем -  экспозиция буквально залита радостной суетой: столько потрясающих душу обывателя радостных  событий на единицу истории в советской России, видимо, не происходило никогда.   

Фотоэкспозиция лучших «хрущевских» репортажников - Бальтерманца, Игнатовича, Маркова-Гринберга, Шайхета, Липскерова, Устинова, Генде-Роте и многих других, документальный фильм воспоминаний и комментариев - от Жутовского до Жириновского   - сборник живейших анекдотов и казусов о маленьком, веселом, простодушном человеке из толпы.

Небо и земля, власть с ее госзадачами и повседневные тусовки где-нибудь в поле перемешаны так, что  издают какой-то летний, чумазый аромат, свойственный, видимо, только поре «оттепели».    Обниматься с Кеннеди и Фиделем,  спорить с Мао  и  Феллини,  глазеть на коленки Сеньоре и держать выправку Терешковой,  задирать голову в небо, к Гагарину и дивиться  на американскую «обнаженку» в Сокольниках, купаться в речке с чернокожим фестивальщиком и хлопать по боку чудо-быка на ВВЦ...   очень трудно отделить в памяти покорение целины от приезда «Комедии дель Арте». Может, они и высадились в масках прямо в  теплый чернозем?

Агентство Интерконтиненталь. Актеры театра «Комеди Франсез» перед отъездом на гастроли в Москву. Париж. апрель 1954

Говорят, Хрущев  - последний, кто хотел и какое-то время был своим и «внизу», и «вверху».

Говорят, что второразрядная, слишком демократичная и шутовская позиция - и вынужденная, и намеренная: от нее Хрущов страдал при Вожде, она же придала ему духу развенчать его Культ, она же бросала его в легкомысленные авантюры и грела верой в поддержку «товарищей»,  посылала на родную «х» врагов и поворачивала партийные оглобли прочь от от ядерной войны. 

Дмитрий Бальтерманц. Аргументы Никиты Сергеевича. Ташкент. Из серии «Шесть генеральных...»  1961

Говорят, он оставил страну куда в лучшем состоянии, чем получил. Колотивший башмаком по трибуне и паливший по врагам революции  для понту и шороху, и, собственно, сведший весь социализм, да и не только социализм к шероховатой, понтовой материи, под которой ходила ходуном радость самого существования. «Можно иметь самую хорошую идеологию и не иметь штанов» и «Не буду я по бумажке» - его фразы.

Его путающийся в отступлениях и наполняющий телекамеры устный дискурс так и останется  пульсировать между печатными «измами» революционного триумфа и стерилизованными  пиар- технологиями. Как воде или воздуху, ему пришлось затягивать в нашей памяти коммуникативную дыру между  дрожащим благоговением перед вождем и потребительской лояльностью бренду. Анекдотов про Хрущова что-то не слышно. Он сам был ходячим анекдотом, наматывающий собственными ногами мили и месяцы по земному шару, как если бы Александр Македонский, Наполеон Бонапарт, Гитлер или Сталин и иже с ними  вдруг вздумали превратить свои завоевательные походы в... дружеские визиты, в ходе которых делились бы с соседями, как мичуринскими яблоками, рецептами лучшей жизни.

Александр Устинов. Никита Хрущев поздравляет Вана Клиберна с победой на I Международном конкурсе им.П.И.Чайковского. Москва. 1958

Видимо, самые успешные пиарщики - вот такие, как Хрущев, только им позволяется вступить дважды в один и тот же Манеж.  Во всяком случае, об этом до 14 марта будет свидетельствовать выставка «Никита Хрущев и его Время».