XIII Медиафорум: где джинн с соленым огурцом?

В этом году Медиафорум продолжил тему расширенного кино в интерактивном ключе и окончательно переместился из кинозала в музей. Казалось бы, и на здоровье, но эффект получился иной: никаких ярких, свежих, современных открытий и прорывов на выставке нет. В первый раз здесь правят заспиртованные принципы и архетипы, реконструкции и римейки авангардизма ХХ века.

Странно. Можно сколько угодно говорить о «расширенном смотрении», магическом потенциале монтажного аттракциона, многомерности «зеркального»  и автоматического изображения, слипающихся сэмплах и диктате зрительской реакции - в современном формате все эти архетипы не воплощены, разве "отработаны". Представьте, поставили бы перед вами соль, огурцы, воду, специи, кадушку и пустились в разговоры о том, как вкусны будут соленья к водке. Или показали бы лампу Алладина и пресс-релиз с описанием Джинна и его чудес.

К слову сказать, весь контемпорари арт грешит этой  штукой - синекдохой потенциальности, клеткой Фибоначчи, «Черным квадратом». Клетка прекрасна сама по себе, откровенна и вдохновенна, как Силы Спаса, а... Спас-то где?  Но художники находятся. После Эйзенштейна - Гринуэй, после Бойса - Барни и т.д. -  Медиафорум в какой-то степени уже избаловал нас именами и работами, и сейчас снижать планку, предлагать вместо премьеры «Жизели» репетицию у станка? На фоне старинных экспонатов усилия современных участников медиафорума выглядят школярством, а то и профанацией.

Вот, например, художник Валерий Айзенберг смело обнажает пустоту экрана, вырезая на многослойной бумажной физиономии глазки и снимая этот процесс на видео. Его «визуальные манипуляции» считаются продолжением «Андалузского пса» Бунюэля, а то и «Дзена для фильма» Нам Джун Пайка. Не отстает от художника и приглашенный педагог, «интерактивщик» Крис Хейлс: на его сенсорном экране можно выбрать фильм, а, нажав на то или иное изображение, получить шум или звон, а то и сюжет поломать. Знакомый до боли рекламный буквализм, диджитал-маркетинг и юзер-интертейнмент. Но наш-то брат-рекламист хоть что-то продает, а тут все до наглости бескорыстно... Ну, и так далее и тому подобное. Ругаться лень.

Теперь о приятном. Музей «источников и составных частей» удался куда больше, он интересен и экспонатами, и экспозицией, и дышит «началами» и упованиями, как маяковский стих.

Михаил Матюшин - «Цветовые таблицы» (1914-1929 гг) выявляющие зависимость восприятия цвета от размера фигуры, графического и цветового контекста.

Выводы хороши:

1) «При наблюдении цвета в движении способом расширенного смотрения, общая цветность становится ярче.

2) При наблюдении цвета в движении способом центрального зрения, изолировано от окружающей цветовой среды, цветность становится более тусклой».

Сверхзадача  - еще лучше: «Наука смотреть и познавать все разом, наполнено кругом себя, изменит всё понимание видимости. Размах и охват зрительного луча из центра будет неизмеримо глубже и шире несравнимо. Отсюда явится новое ощущение и восприятие окружающего нас своей безграничностью пространства и новые пути к величайшему коллективному творчеству».

Эх, и где сейчас она, новая «цветосветопространственная», симультанно воспринимаемая среда? Увы и ах. Но, чу! Рядом с красными Матюшинскими кружочками плавают на экране черно-серые квадратики Ганса Рихтера, одного из пионеров беспредметного кинематографа, первооткрывателя ритма как маркера движения, проявляющего форму и формирующего пространство.

Тут  же и Казимир Малевич: фильм, который он хотел снять, да не снял с Рихтером - «Живопись и проблемы архитектурного приближения новой классической архитектурной системы». Сценарий фильма был обнаружен в конце 50-х в берлинском архиве художника  и специально к выставке воплощен (работа Олега Пономарева).

Здесь же, на первом этаже - знаменитая Anemic cinema Марселя Дюшана (1926) - графико-леттристическая инсталляция, засасывающая зрителя в воронку вращающейся спирали омонимичных значений слов, ритмов - одновременно кино живое и мертвое.

Сейчас это, конечно, допотопный трилобит, а когда-то было гордым, скандальным и далеко идущим концептом. Как, впрочем, и «зазеркаленный» с помощью видео архив отпечатанных пленок Библиотеки Конгресса США одного из самых безумных видеоартистов (открытых нам, кстати сказать, Медиафорумом) Кена Джейкобса 90-х. Сейчас «зеркалят» все, кому не лень, но изюм - не столько в поистине сумасшедшем путешествии поезда (любимого персонажа Джейкобса) в никуда, сколько в самом процессе, включающем перевод на видео отпечатков видеопленки. Попытка анимации вечности!

Нам Джун Пайка  - за уже упомянутую работу «Дзен для фильма» (1964) называют Кейджем видеоарта (а если бы он ничего не показывал, то, вероятно, назвали бы видео-Малевичем, ну так и пусть!) Ответом «Дзену» - застывшие и слипшиеся в одну фигуру следы траекторий титров Константина Аджера (End Credits, 2012), подобные высвеченным на экране царапинам на пустой пленке Пайка. Однако работа выглядит софистичной - треки от титров не сравнить с живыми царапинами, в которых не только Пайк, но и Ямамото Масао, и вообще японцы, знают толк. Ну, ничего, в качестве архетипа - в кассу.

А современным продолжением Матюшинских и Рихтеровских экспериментов выступает работа «Свет с Мессы» американца Пола Клипсона (2010). Но и тут видеоинсталляция (или месса?) довольно примитивна: звук либо впрямую, технически перекодирует визуал, либо (дабы внести толику энтропии сочетается с визуалом абсолютно произвольно. Сам художник, как пишут, работает с различными музыкальными группами в режиме «я не знаю, что вы будете играть, вы не знаете, что я буду показывать». К живой природе, симфонизму, духовной коммуникации эта техника имеет мало отношения, скорее, к особому направлению «машинного видения» (представленного самостоятельным фрагментом экспозиции) да и как практика, видимо, скоро устареет, как только медиа-арт озаботится метафизикой хотя бы настолько, насколько ей был озабочен почитатель Петра Успенского Михаил Матюшин. Ну, или вспомнятся джазовые спонтанные джемы, которые позволяли себе музыканты, великолепно чувствующие среду.

Авангард первой волны, дитя нового мира индустриального атеизма, конечно, сам провоцировал на технократизм, раздумывал над манипуляцией, допускал ее десакрализованным глазным яблоком. Но, все же, был ближе к бездне, чем к трезвому расчету. Так хочется думать, да и жизнь вокруг бурлила  еще Та. Вот Эйзенштейн, с его концепцией аттракционов, грезил не только о героике фильмов, парадов и праздников, но и об инфернальной модели мифо-конструкта. В  стеклянных интерьерах «небоскреба», Эйзенштейн вознамерился «дать фарс и буфф, гротеск и кошмарную трагедию». Фильм должен был стать своеобразной «антиутопией» об одиночестве человека в сверхтехнизированном капиталистическом обществе», - пишет Наум Клейман. Но режиссера тогда не поняли ни голливудские продюсеры, ни даже друзья.

На выставке представлен проект Елены Горбачевой - посвящение «Стеклянному дому» Эйзенштейна (1927-1930) - в виде арматурных кубов, по которым ходит зритель, смотрит скетчи и слушает аудиорассказ... До телевизионных ток-шоу «За стеклом» и «Дома-2» Эйзенштейн не дожил, что, согласитесь, и к лучшему. Почему-то мне кажется, что такая «потемкинская деревня» постановщику "Грозного" была бы "не в кайф". Мелкотравчатостью и серостью обитателей-грызунов.

Похожее чувство возникает, когда,  устав разглядывать скетчи, поднимаешь глаза и, слушая в наушниках о проекте Эйзенштейна, следишь за страстями молоденькой сексуально-озабоченной прачки и заторможено-свирепого финского дядьки из фильма Пиа Тики «Одержимость» (2003-2006). Стиральная машина, конечно, знаковый во всех отношениях объект ХХ века, но отсылает видео, не к антиутопии, а к  находящейся рядом реконструкции «Андалузского Пса» с комментариями Сальвадора Дали. Оказывается, Бунюэль принял к продакшну отнюдь не все, что предлагал художник. По рисункам Дали Константин Сёмин восстановил креативную справедливость, и мы узнаем, как легким движением руки обычные губы превращаются в половые, и как было бы здорово, если бы, видя сцену любви в фильме, зритель мог бы тоже прикасаться к силиконовой женской груди на столе...  ну, и много еще разных сюрреалистических штук. Дали тоже не дожил до светлых дней ТНТ, вот уж чего мне искренне жаль. Креатив закрутился бы в тугую спираль, и укусил бы себя, на манер скорпиона. И крутиться бы современному камеди в барабане Боша и Симпсона.

Пропущу «машинную» часть выставки, а также многочисленные попытки запараллелить все и вся в полиэкране. От общения с этим форматом и длинными релизами у меня возникает «вертовскиий синдром», и надо же, один из проектов - глобальный римейк Пери Барда «Человека с киноаппаратом». Со всего мира на сайт dziga.perrybard.net теперь можно загружать снимки, интерпретирующие оригинальный сценарий Вертовской картины а специальная программа архивирует, микширует и проигрывает кадры в бесконечном, повторяющемся режиме.  «Данная работа пытается выявить возможности Интернета для глобального сотрудничества, поощряя соучастие представителей разных культур, а также разрабатывая программное обеспечение, которое могло бы принимать информацию из многочисленных источников, начиная от мобильных телефонов и заканчивая скриншотами» - говорится в релизе. Хороший, кстати, инструмент для рекламной диджитал-кампании.  

Право, завидно смотреть, как радовались предки. Камертоном  среди этих вытащенных из запасников и торжественно увеличенных до сталинских интерьеров Лубянки авангардистских трофеев видится давняя и ставшая культовой для многих киношников работа советского режиссера Герца Франка «Старше на 10 минут» (Cказка о Добре и Зле)1978 г. Первый и единственный в мире документальный непрерывный однодублевый кадр о том, как малыш смотрит кино. Смеется, удивляется, боится, плачет, успокаивается. Пишут, что фильм подвиг 15 главрежей мира - Бернардо Бертолуччи, Жана-Люка Годара, Вима Вендерса, Джима Джармуша, Вернера Херцога и других на попытки создать нечто подобное для взрослых в одноименном кино-альманахе. Вроде и особенного-то ничего, а  тоже - концепт. Зародыш зрительского катарсиса, отсылающий назад, к «Потемкину» и вперед, к живому, спонтанному сплаву формы и «отсутствующей структуры». К джинну с соленым огурцом.

Выставка продлится до 19 августа.