PANDUS IN COSMOS. 2009

Прежде, чем отчитаться о проделанной работе, - немного истории. Пару лет назад фестиваль посвятил свою работу исчезающим памятникам архитектуры, рассматривая этот новый вид площадки не столько как «грязное», то есть, живое, неинституированное, арт-пространство, сколько как место силы и аккумуляции энергии, исходящей  от архитектурного замысла, социокультурного предназначения здания и от художника в его поиске изначального, абсолютного «Я».

Архитектура - единственный и уникальный объект, обладающий ярко выраженным «внутренним голосом». Здесь происходит мгновенная трансформация наблюдающего субъекта в наблюдаемый объект,  а фрагментарная картина мира быстро мутирует в синкретичную, ибо контакт с объемом устанавливается сразу  во всех мыслимых формах - визуальной, акустической, кинестетической... И, подобно человеку, обращенному вглубь себя, архитектура  возвращает внимание к универсальным,  прекультурным формам, которые столь же легко назвать сэмплами, сколь трудно отнести к какой-либо культурной традиции: спираль или сфера уже не представляются продуктом созидания, но - самозарождения.

Архитектура лишь снаружи - здание. Изнутри - она способна восприниматься как процесс ороговения живого существа, фильтрации в застывших материях и матрицах дыхания жизни. Даже если в помещении никого нет, там все же кто-то есть. Архитектура переворачивает привычную дедуктивно-индуктивную логику, основанную на оппозиции истины и факта, и легко доказывает обратное: мир есть фрактальный процесс излучения творческой энергии. И чем более он напоминает взрыв, тем устойчивее состояние покоя.

Выбирая места и полости, совмещающие ветхость натуры с вертикалью структуры, PANDUS находит  естественный резонатор взаимодействия микро- и макрокосма. При этом уникальность и подлинность архитектурного реди-мейда  и непосредственный с ним контакт формирует сильнейшее тактильное ощущение ритуала передачи  незримого концепта, традиции.

«Кочующий» и экстремальный во всех отношениях характер площадки каждый раз оборачивается серьезной проблемой  - материальной и организационной, но неизменно окупается вдохновенной взаимосвязью артиста и зрителя.

Кураторский отбор и подбор музыкальных проектов, перформансов и визуала во многом передоверяется самому зданию: не всякий художник соглашается нынче играть, петь, устраивать световые инсталляции в холодном пространстве под 55-метровым куполом.  Не всякий артефакт будет чувствовать себя здесь как дома.

Со спонсорством - та же история: единственный партнер - Ассоциация трансперсональной психологии и психиатрии, помогла арендовать площадку и оплатить дорогу музыкантам из других городов. Все остальное - сами: приборы, дрели, молотки, транспортировка...

Не каждый зритель понесется в понедельник вечером в холодную руину за глотком искусства - слишком много можно посмотреть поблизости, в тепле уик-энда.

Администрацию ВВЦ миссия PANDUSа и вовсе не взволновала, в результате  чего неосведомленные стражи порядка на главном входе «стояли грудью». Но ВВЦ сегодня подобна человеческому организму: закрой ему рот, он будет дышать носом - жаждущий зритель легко вышел в «Космос» сквозь Хованские и Южные ворота.

«А теперь о самом главном, - теребил меня охранник внутри. - Сколько все это ваше искусство стоит, если вы торчите тут столько времени?». - «Главное в том, - ответила я, что вопрос «сколько» - не главный. Иначе никто бы не «торчал»

Это, собственно, о перипетиях миссии и месседжа (более детальные разработки были сделаны нами  в свое время в одном из номеров «Лаборатории рекламы» http://www.advlab.ru/articles/article701.htm).

Однако в 2009 году  PANDUS оказался в еще более интересном контексте.  Всем известен недавний поворот настроений нашего контемпорари арта в сторону мистериального и сакрального. Официально и публично он начался с проекта «Верю», организованного в 2007 году художником Олегом Куликом в качестве  своего рода оппозиции скандальной «Осторожно, религии», а вместе с ней и всей соц-артистической линии в нашем искусстве и собственной «собачьей» серии в частности. Одновременно в Николаевском доме-коммуны проходил первый PANDUS. Противоположность двух интенций - поисков «невидимого Я», ведущих на пандусе ДК, и внешних форм, к которым тяготели экспонаты винзаводовских погребов, тогда лишь тематически наметилась, и не стоила особого внимания, так как сильные и слабые работы присутствовали в обоих проектах, да  и кураторы-идеологи каждого события - Святослав Пономарев и Олег Кулик -  вольны были, как любые кураторы,  делать все, что пожелают. Как, впрочем, вольны и сейчас.

Однако вскоре  московской общественности было сделано публичное заявление о рождении особого жанра - пластической, визуальной и иной сакрализации пространства, возвращающей искусство к его исконной, катарсиальной природе и сути. И нынешней осенью в ЦУМе, в рамках III Московской Биеннале Олег Кулик представил одну из своих «Пространственных литургий». ЦУМовский проект анонимизировал и трансформировал в единый «сон» чреду перформансов разных лет, а заодно - набор мистериальных приемов своих предшественников. Другой  его проект - постановка оперы Монтеверди в парижском театре Шатле - призван был потрясти Европу красотой многомерного действа.

Сравнивая нынешние литургические штудии в ЦУМе и PANDUS в павильоне «Космос», начинаешь по-другому осознавать уже  наметившуюся разницу в трактовках сакрального, мистериального, ритуального.  И первое различие - сама арт-практика.

В интервью «Ведомостям», Олег называет свой ЦУМовский «театр теней» переводом римейков живых, исторических перформансов в модус чистой эстетики, эксплицирующей неосознанное юродство, вытесненную религиозность, коими были полны, по его мнению, многие из выбранных им арт-акций, включая «человека-собаку». Люди, видевшие эти вещи, узнают и вспомнят, а для «непосвященных» картинка может выглядеть странно и даже непривлекательно. (vedomosti.ru/newspaper/article/2009/08/31/212085).

В случае с PANUSoм дело обстоит прямо противоположно: костяк участников составляют московские мистериографы, сделавшие сознательный выбор в пользу различных ритуальных практик еще в конце 80-х-начале 90-х годов. Это идеолог фестиваля  Святослав Пономарев, работающей с тибетской традицией бон-по, полиглот и поэт, знаток апокрифических текстов и мифов Вилли Мельников, создатель собственного звучащего мистериального театра «Бикапо» Герман Виноградов, самобытный шаман Вера Сажина...  С ними -  художники Франциско Инфантэ, Андрей Колосов,  мастера авангардной импровизации - Владислав Макаров, Дмитрий Чеглаков, Ираида Юсупова... Последней принадлежит авторство недавно снятого полнометражного фильма «Амбиент», где опыт  мистериографов дидактически и исповедально интерпретирован как сакральный и доведен с помощью киноязыка и музыки до уровня живого воздействия.
(подробнее см. cinefantomclub.ru/?p=1396).

Сопровождающие «монстров» молодые художники и исполнители представляют собой примеры смелых прорывов сквозь идиоматику различных субкультур к первоисточнику собственной, новооткрытой традиции.  Ни к тем, ни к другим не применим термин «мода» или «тренд»: это было и остается либо изначальным намерением, либо результатом долгих и внимательных творческих поисков (одно из ярких доказательств - выставка «Московский романтизм» 1992г, где многие из сегодняшних интенций  были ярко заявлены). В этом случае анонимность и имперсональность содержится в самих произведениях художников, но имя и «хау» каждого из авторов остается уникальным отпечатком в сознании аудитории.

Говоря на нашем языке, этот «продукт» не нуждается в сакрализировнной или ритуализированной «упаковке» или ином искусном извлечении и без того открыто заявленной интенции.

Другое отличие  - в  контексте. Сакрализация театрального пространства в парижском опыте Олега Кулика лежит в области чистого языка, не совпадающего с объектом -  это фантастическая декорация, богатое «оформление эфира» известной оперы, и в этом смысле площадка произвольна и даже эпатажна, каковой и является ЦУМ -  «лакшерная духовка», в которой сожгутся все грехи пришедших» (цитата из интервью Олега Кулика агентству «РИА-Новости»).

Интересно попутно сравнить дидактизм сакрализации «враждебной территории» ЦУМа с дидактическим же обрядом сожжения денежных купюр в фильме Ираиды Юсуповой «Амбиент». Фильм мало того что исповедален (самая «тухлая» роль принадлежит самому режиссеру), он представляет собой разбросанный в репликах почти сократовский монолог о сущности и болевых точках творчества, оперируя теми «финальными смыслами», о которых говорил в свое время Дмитрий Александрович Пригов (его памяти посвящен фильм). А стало быть, смысл денежных знаков выходит за пределы банкнот: в фильме жгутся не просто купюры, а уравнительные, обезличивающие знаки-индексы, в чем бы они ни выражались. И не просто жгутся, а конвертируются в драгоценное вдохновение при условии неодолимого желания и творческих мук, в обстановке безнадежности и веры. Визуал в данном случае лишь тактично поддерживает в глазах зрителей мощную музыкальную драматургию медиа-оперы, которая сама есть главный герой -  «сакральный Амбиент». Забавный факт: фильм снят за ноль копеек и смонтирован дома в хрущевке (все подробности - в нашем разговоре с авторами в клубе «Синефантом» cinefantomclub.ru/?p=1384).

Что же касается ЦУМа, то он -  не исповедальня, а лишь место дислокации наиболее циничной и секуляризированной (с  точки зрения Олега Кулика) публики, основного потребителя и покупателя современного искусства. В этом смысле ЦУМовский проект с лабиринтами теней реальных перформансов со своими историческими задачами чем-то напоминает бренд «Красный куб» - по сути, упаковочный, сюрпризный бутик.  Ну и, конечно, нельзя не припомнить скандальную репутацию ЦУМа, которую он снискал после размещения рекламной серии «Скоро в школу» («Кто не в PRADA, тот лох!» и т.п.). «Элита может позволить себе сегодня и «сакральные» развлечения» - вот нехитрый месседж площадки.

PANDUS, как уже говорилось, предпочитает живой и мощный архитектурный реди-мейд, нередко тоталитарный, пусть даже симулякр, но с сильным символическим звучанием. Пыль, патина, акустика, температура, орнамент хранят связь с прошлым и перекодируются в новые смыслы, удерживая фрактальную пра-структуру. Площадка PANDUSа трудна для освоения, она опровергает высказывание Олега Кулика о том, что «скучное изначально пространство можно превратить в ритуальное сказочное путешествие, а нашу жизнь небольшими усилиями воли и желания можно превратить в чудо» (center.rian.ru/culture/20090918/81951294.html).

В отличие от центрального ЦУМа, затерянный в глубине ВВЦ  «Космос», отнюдь не является поставщиком каках-либо потребителей арта (там все теплое время года продают саженцы и семена).  И в этой ставке на идеального зрителя также дань отшельнической, ритуальной традиции.

Чудо-творство с горьким привкусом катакомбного перво-открывательства и чудо-действие со сладким запахом праздника, интертейнмента - вот что, по-видимому, различает два столь похожие, на первый взгляд, сегодняшних формата разговора о сакральном. Единственное, что объединяет оба «литургических пространства», это профаническое недоумение, а порой и страх и гнев народный. В обоих случаях находится и своя, понимающая публика. Только в ЦУМе - реанимируют «логосы», а в «Космосе» - припоминают «эйдосы».

Идеолог PANDUSа Святослав Пономарев вообще слово «сакральное» не жалует, предпочитая ему, как и заезженному «мифу» более нейтральный, процессуальный и прагматичный  «ритуал», подразумевающий, кроме всего прочего, предельность универсальности и уникальности, интравертности и простоты высказывания.

Продукт как таковой, если сравнивать его с упаковкой или рекламой, вообще осторожен и трезв. Его цель - познание, исследование, потребление. Упаковка напротив, раскованна, эмоциональна, броска. Она просто обязана доставлять удовольствие. Продукт инертнее и консервативнее рекламы. Ему трудны «тренды». Реклама же проворна и любит приврать. Искусство - всего лишь форма коммуникации, отнюдь не свободная от общедоступных внутренних оппозиций.

Однако не факт, что обе артистические трактовки сакрального (продуктовая и рекламная) -  не смогут встретиться в рамках какого-нибудь проекта, когда универсальный ритуальный объект будет продемонстрирован в каком-нибудь сногсшибательном памятнике архитектуры или при таком же сногсшибательном скоплении народа, или даже станет уединенным святилищем олигарха. А что? Олигархи тоже люди, а народ должен понимать искусство.

Но у нас, как обычно, все либо страшно далеко от..., либо до странности близко к... Индустрия отечественной рекламы тоже нередко взрывается вечным спором о том, что важнее - качество продукта или  рекламный имидж. Делая подарки, мы старательно избегаем гламурного кулька, но залучив где-нибудь в Европах милую коробочку с пустячком, не спешим с ней расставаться, уж больно хороша. Ситуацию обостряет нынешний кризис: он, как дедушка Крылов, только и делает, что ампутирует крылышки легкомысленным «стрекозам».

С «духовной пищей» еще сложнее, особенно, когда на этикетке - «сакральность» или «ритуал». Упаковка здесь не должна подменять содержание, пресс-релизы не вправе лгать об истории вопроса. Но точно так же и подлинное может задохнуться, сорваться без элементарной технической, финансовой, административной поддержки, грамотного промоушна.

Сей монолог одного из кураторов затеян как пост-релиз и написан  для коллег-рекламистов. Но почему-то именно с нашей невысокой диснеевской башни многие вещи как-то виднее, что ли. Благодаря нынешней тотальной ритуализации на одной полке с названием «искусство» оказались явления, которые ни в коем случае не стоит смешивать, но было бы желательно правильно сопрягать. Иначе слово потеряет смысл. А потребитель - вкус.

И наконец, о фестивале. PANDUS-2009 расположился на двух сообщающихся, как сосуды, площадках: в теплом зале, где находились картины, инсталляции, видеопрограмма и проводилась часть перформансов, и холодном, подкупольном помещении павильона «Космос» где звучали концерты и мистерии. Там с помощью гравитационного отвеса, дыма, огня и песка в течение трех дней Святослав Пономарев строил мандалу.

Сообщающийся характер пространств, предметов, перспектив (непонятно, кто в данном случае развешивал и расставлял все - куратор, художники с дрелями и веревками или так захотело само здание) - стало своеобразным ноу-хау нынешнего фестиваля: спираль  зрительского внимания трансформировала плоскости картин в объемы, инсталляций,те - в динамику видео  - и далее в перформанс, музыку, мандалу, орнаментированную бездну купола и темноту дебаркадера, и далее в отголоски и отзвуки, так что зрители незаметно для себя совершали несколько «космических» кругов, наполняясь сферической идеей миро-творчества.

Важно, что при этом арте-факты не сливались в аморфный поток, а, выдерживая паузу,  передавали друг другу невидимую руку - року- джазу- дрону-кору-саксофону-виолончели-барабану-дунчену-камню-кости-кисти-фото-видео-пластику-глине-проволоке- сэмплу-слову...

Для организаторов - Святослава Пономарева и Константина Косенкова - было принципиальным не превратить PANDUS в психоделическую жвачку и невнятное украшательство, но художники слишком хорошо понимали задачу и высказывались просто, искренне и по делу, и если бы не поэтический дискурс, все бы больше походило на научную конференцию. О том, как восковой Себастьян, смятый коленом и отлитый в бронзе, отбрасывает тройную-тень и превращает телесные муки в тектонические разломы Абсолюта, шумящие в параллельном зале. О том, как, привыкнув к гулкой плотности пустоты,  чистый голос соединяет песчаный орнамент с архитектоникой павильона, и что может выйти из взаимного удивления виртуозной виолончели, наивной раковины и зависшей в воздухе первоматерии.

Трудно сказать, что заставляло артистов выкладываться для себя - немногочисленность зрителей, ответственность перед «Космосом» или общее понимание ритуала - как свободного полета фантазии по орбите  абсолютной неизбежности. Но каждый вечер в «Космосе» оказался чреват  настоящим событием, которое ввинчивало в общий контекст новые смыслы. Жаль только, что по причине «противных обстоятельств»  выступить смогли не все.

Разумеется, было бы интересно выслушать критику, ибо не все так ровно и гладко, как в пострелизе: ритуальный формат - вещь парадоксальная и жестокая, здесь легко слету удариться в банальность или быть раздавленным пространством. Для художников, музыкантов и самого фестивального континуума PANDUS - настоящее испытание со множеством неизвестных в финале. Это как в горы сходить: ситуация измеряется не столько взятием вершины, а самим пребыванием «там». Но ответственный критик до «Космоса» тоже, видимо, не дошел. Сидеть и «шкворчать» в теплом Оpenspace оказалось куда более комфортным.

Для тех, кто хотел попасть на PANDUS,но не сложилось - наш скромный фоторепортаж и утешение: все, что здесь  демонстрировалось и звучало, продолжает жить и работать на  выставочных и клубных площадках обеих столиц. Уникален в данном случае сам формат и намерение PANDUSa.