"Произошла "ютьюбизация" сознания"

Владелец группы компаний «Апостол» ВАСИЛИЙ БРОВКО рассказал корреспонденту РБК daily ЕКАТЕРИНЕ СЕВРЮКОВОЙ, как Сеть повлияла на ТВ, а телевидение - на аудиторию Интернета.

«Нереальная политика», «+100500» - программы, которые стартовали в Интернете, а уже потом оказались в эфире федеральных каналов. Можно ли говорить о зарождающемся тренде, или это эксперименты на российском ТВ?

Трудно говорить о тенденции, когда события разнесены во времени более чем на четыре года. И то, что нам сейчас известен факт перехода только двух проектов из Интернета на ТВ, можно объяснить тем, что сегодня основные телевизионные бюджеты сконцентрированы в трех медиахолдингах - по факту на трех каналах. У них такие невероятные бюджеты, что они имеют возможность ошибаться. Обычно контракт с продакшн-компанией заключается по следующей схеме: пилотный выпуск и еще четыре программы. Это тот объем, который позволяет протестировать программу в сетке в разных тайм-слотах и посмотреть, какой отклик она получит у аудитории. Стоимость такого эксперимента составляет сотни тысяч долларов. На некоторых каналах запускаются проекты стоимостью несколько сот тысяч долларов и после нескольких выпусков их снимают. Это нормально для крупных федеральных каналов, но непосильно для остального телевизионного рынка. Про интернет-ресурсы и говорить не приходится: если самый успешный сайт зарабатывает больше миллиона долларов в год - это уже большая победа.

Если говорить о «Нереальной политике», то четыре года назад у меня не было никаких знакомств на телевидении, и я подумал, что будет правильно запустить программу в Интернете. Передача стартовала в сентябре 2008 года, и через полгода про нее уже говорил почти весь Рунет. Причина по­пулярности, на мой взгляд, заключалась в свежести и новизне идеи. В то время информационное поле было другим: рейтинг власти составлял около 70%. В политическом дискурсе существовала минимальная часть Интернета, и политика тогда была совершено никому не интересна. И как раз разговоры о политике с Михаилом Шацем или Анастасией Волочковой отвечали тогдашним настроениям и представляли собой фан. Всем было забавно, как они нелепо и смешно рассуждали о международной политике, Путине, власти. Мы очень быстро забыли, как выглядела и в какой эмоциональной парадигме существовала наша страна в 2008 году. Сейчас совсем другое время.

В марте 2009 года права на программу купил канал РЕН ТВ. Не могу сказать, что «Нереальная политика» успешно стартовала на телевидении. Ее доля варьировалась от 1,5 до 7,5%. В «тройственном союзе» уже в эфире мы просуществовали всего четыре выпуска, после чего «Апостол» как компания вышла из проекта, начав создавать один из первых интернет-каналов в стране - «Пост-ТВ». Ведущие «Нереальной политики» Андрей Колесников и Тина Канделаки продолжили делать программу. Потом ее перекупил канал НТВ, а дальше вы знаете.

Почему, на ваш взгляд, передача на ТВ оказалась не такой успешной, какой была в Интернете?

Для телевидения она оказалась слишком простой. Интернет и ТВ - два абсолютно разных формата. Хоть в России и принято ругать телевидение, по моему мнению, сегодня оно у нас одно из лучших в мире - богатое, насыщенное, разнообразное. Огромные бюджеты стимулируют постоянное совершенствование производственной составляющей. Можно много спорить о содержании, но это получится разговор в пользу бедных. Если доля есть, значит, зрителям нравится.

Уже позже, когда мы запускали «Инфоманию» на СТС, мы поняли: во-первых, зрителю необходимо, чтобы картинка менялась каждые 40 с, иначе становится скучно. И тут уже неважно, о чем идет разговор и насколько он интересен. Во-вторых, когда зритель переходит с канала на канал, ему нужны какие-то фишки - тизеры, которые приковывали бы его внимание именно к этому каналу. Сегодня, на мой взгляд, наиболее успешно этим пользуется ТНТ...

После «Нереальной политики» следующим проектом, вышедшим из Интернета, стал «+100500» на телеканале «Перец». Насколько он вписывается в контент этого канала?

Мне кажется, было бы правильнее запустить «+100500» на канале 2Х2 в том же формате, в котором он идет в Интернете. Был бы скандал, попытки снять с эфира - в общем, возник бы оглушительный информационный шум. В случае с «Перцем» программа потеряла лоск, потому что ее стали редактировать, тем самым исказив живую нить - саму идею, которая и привлекает аудиторию в Интернете.

А будущее у интернет-продакшна есть?

Безусловно, Интернет очень сильно влияет на ТВ. Благодаря ему меняется сама культура телесмотрения. Четыре года назад, когда запускалась «Нереальная политика», сетевая аудитория была совершенно другой, к тому же существенно меньше - порядка 30 млн против 58 млн сегодня. Кроме того, не было такого разнообразия проектов. Сегодня уже каждая радиостанция имеет свою онлайн-площадку. Не будем забывать и о том, что телевидение всегда шло в ногу со временем, но Интернет находился на шаг впереди. Сейчас, к примеру, ТНТ осознал, что произошла «ютьюбизация сознания»; руководство канала поняло: если в Интернете не смотрят ролики длиннее 4 мин., то эпизоды должны длиться столько же. Модель потребления контента меняется. Телевидение никуда не уйдет, но оно станет другим.

Тем не менее, несмотря на изменение среды, мы можем проследить и обратную тенденцию. Когда огромное количество очень успешных продуктов на ТВ и в Интернете оказываются невостребованными. В 2008 году по «Первому каналу» с успехом шел проект «Две звезды», который вела Тина Канделаки. Доля шоу составляла 33%, то есть треть всех телезрителей в стране воскресным вечером смотрела эту программу! При этом в Интернете она не набирала никаких просмотров, потому что людям это было не нужно.